«Полицейские не успели нахватать достаточное количество человек — тогда просто развернулись и забрали нас»

Ростовчанка — о прогулке с другом в центре города, «космонавтах», фальшивых протоколах, ночи в холодной камере и суде
 
Тelegram-канал «Тютина» опубликовал рассказ молодой ростовчанки, которая с другом-именинником пошла гулять в минувшее воскресенье, 31 января, в центр Ростова. Закончилось эта абсолютно невинная и аполитичная прогулка ночью в камере полицейского участка и утренним судом, в котором судью не интересовала истина. А по аполитичности девушки властями был зачем-то нанесен серьезный удар.
В ее рассказе нет ничего необычного и, тем более, трагичного или «кровавого». Но в этой повседневной будничности — как молодых граждан России и жителей Ростова схватили ни за что на улице, как и куда везли, почему не отпустили домой, как оставили на ночь в холодной камере и как утром они предстали перед судом — в этом вся печальная суть происходящего в последние две недели в стране.

«Моё ощущение от всего этого — огромная палитра эмоций: слезы, страх, насмешка над системой, потом злость, гнев на систему, потом опустошение, и дальше все вперемешку. Произошедшее поставило меня максимально близко лицом к лицу с беззаконием, нарушением прав человека, нарушением главного закона государства», — написала ростовчанка в главе «Ощущения». 
 
Итак, обо всем по порядку.
 
Глава 1. Задержание


— В воскресенье был день рождения моего друга. Мы собрались вдвоём погулять по центру и заодно посмотреть, насколько массовое мероприятие будет. На самом деле я вела его делать пирсинг — это был подарок, но он об этом не знал, поэтому я тянула время, пока подойдёт время записи. Мы просто ходили тут и там, толп митингующих людей не видели, только где-то кучками силовиков. В итоге подошло время записи, и мы пошли в «Жестянку» (магазин и пирсинг-салон на Газетном — прим. редакции), где пробыли почти час. Потом мы вышли и пошли вверх по Газетному в сторону Красноармейской.
 
На углу Газетного и Пушкинской увидели толпу из человек, наверное, восьмидесяти, которая вся умещалась на тротуаре; они что-то скандировали. Я подумала — как глупо такое количество людей выглядит, это что, всё? Рядом с толпой по проезжей части медленно ехала легковая машина полиции.
 
Мы шли по другой стороне улицы, в другую сторону. Поднялись до Табачки. 
 
Перед арками со стороны Красноармейской стояла толпа «космонавтов»: их было больше, чем митингующих, которых мы видели десять минут назад. Улица была пустая (насколько это возможно в выходной день), и опасности никакой не было видно. 
Мы двинулись к арке, чтобы пройти дальше, но...
 
Один из «главных» показал на нас пальцем. К нам подбежали человек пять: друга схватили, меня — нет, со мной полицейский просто встал рядом и попросил пройти. Нас спокойно довели до машин, где сразу же достали протоколы. Они распечатаны с определенными статьями уже заранее, и тебя просто туда вписывают. Я спокойно болтала с полицейским, который меня привёл; он сказал, что у него день рождения в тот же день, что и у меня, только родился в 1997 году. Я ему сказала, что мы просто шли по улице без всяких умыслов, на что он ответил, что просто запишет и отпустит. 
 
Минут десять они мялись и не знали, что делать (как, впрочем, и всё время, пока мы были задержаны). Толпа полицейских начала рассасываться — сказали, что им надо дальше идти работать. «Мой» полицейский тоже ушёл, не выполнив обещания отпустить. Я всем начала говорить, что мне сказали, что отпустят, но в ответ слышала только: «Кто сказал?».
Полицейская «Газель» была уже заполнена, оттуда кричали — в основном, женщины: «Я просто дорогу перешла, за что вы меня схватили?!», «Я из банка в машину шла!». Была старая бабушка, которая тихо сидела в автозаке, а потом сказала: «Что я здесь делаю?», вышла, и ее отпустили. 
 
В общем, сложилось впечатление, что всех набирали просто, чтобы набрать. В отделении один парень, стоявший по другую сторону дороги и снимавший видео, показал, что было с той стороны: между Красноармейской и нами была стена шириной в три ряда «космонавтов», которые отгородили мирную улицу от митингующих. Оказалось, за спинами силовиков разгоняли небольшую толпу, все убегали и, видимо, полицейские не успели нахватать достаточное количество человек — тогда просто развернулись и забрали нас.
 
Глава 2. Удержание
 
— Нас привезли в отделение полиции №2 Железнодорожного района на Соколе — «Железку», как говорили нам полицейские. Около двух с половиной часов всех привезённых только оформляли: тогда мы ещё шутили, что день выдаётся насыщенным, и вечером с друзьями отметим «как надо». Потому что по идее на нас должны были составить протоколы и отпустить домой ждать повестку в суд, но...
 
Когда всех оформили, полицейские сказали сидеть и ждать (как обычно, полиция не знала, что делать и чего ждать, все ходили туда-сюда, звонили и ничего не делали). В итоге я сама пошла наводить справки к самому, по моему мнению, человечному полицейскому: он сказал, что нас всех повезут в суд (в воскресенье вечером!) и нужно ждать.
Во время долгого ожидания я говорила с многими полицейскими. Был момент, когда в большом зале почти не осталось свободных мест — там находились человек 17 задержанных и человек 25 в форме (они приезжали из центра, так как уже был вечер). Один полицейский мне сказал: «Ну что ж, ребята, лес рубят — щепки летят, вот вам и досталось. Я лично ещё ни одного человека не довёл до автозака». Ещё одна сотрудница пропела мне «Всё идёт по плану». 

Из всех сотрудников (а мы застали три смены в отделении и ещё человек 20, когда нас оформляли) были буквально 3-4 человека, которых можно назвать адекватными людьми, остальные, на мой взгляд — со сломанной психикой и моралью.
 
Около шести вечера нас повезли в Кировский районный суд. Ехали с выключенным светом, задернутыми шторами. А ещё, в «Газели» было меньше мест, чем пассажиров, поэтому мы теснились, как могли, и сидели по трое на двух местах. Возле здания суда нас не выпускали минут двадцать: суд был переполнен и больше не принимал. В итоге нас опять куда-то повезли, на вопрос, куда, сказали — «Скоро узнаете». Привезли обратно в отделение — и опять не знали, что делать с нами: мы просто ждали, ждали и ждали.
 
Затем сообщили, что суд будет утром. Примерно в восемь вечера начали оформлять людей в камеры — сначала парней, а девушек обещали отпустить до суда. Увели моего друга и еще трёх человек. Я начала истерить: говорила всё, что можно, чтобы его отпустили. Друг мне даже прислал справку о своей инвалидности III группы. Я показывала её и объясняла, что ему обязательно нужно пить таблетки, поддерживающие здоровье. Подошла к самому здравому полицейскому опять и просила его: он сделал звонок «выше», но там ответили, что с этой группой инвалидности они имеют право оставлять в приёмнике.
 
Глава 3. Ночь в ОВД

— Примерно в 10 часов  вечера меня одну вывели из зала в дежурную часть, где я встретила друзей — они привезли другу воды, еды и торт на день рождения. После приходили ещё мои знакомые, но их уже не пускали и не принимали у них ничего. Пока двое друзей были в отделении, меня тоже начали оформлять в клетку. Друзей пригласили быть понятыми для оформления других людей. Для меня понятыми привели двух женщин с улицы: в их присутствии описали все мои украшения, шнурки, посмотрели наличие синяков и травм на видных местах. Я отдала друзьям свой телефон, чтобы полицейские с ним ничего не сделали за ночь. 
 
Ко мне в камеру подселили взрослую женщину лет пятидесяти. Она очень заботилась обо мне, успокаивала, хвалила за смелую натуру и в общем вела себя так, как может вести себя мать. Она несколько раз выходила курить (ещё до камеры), и несколько полицейских просили прощения за то, что они обязаны с ней делать (о, как мило!). В камере не выключали свет: было забавно, как я стелила шубу на деревянную лавку, чтобы попытаться на ней отдохнуть.
 
Ночью я почти не спала. Полицейские постоянно принимали звонки с каким-то очень дурацким громким сигналом (как сирена). Ещё был момент, когда мент орал в телефон на позвонившего всей матерной палитрой, всеми комбинациями оскорблений в течение минут семи — уши сворачивались, я никогда такого не слышала. 
 
В 3:20 я уже очень замерзла и попросила взять мой шерстяной шарф, который тоже описали. На удивление, его дали и заодно задумались над тем, чтобы хотя бы женщинам выдать матрасы. Сказали, им как раз сегодня привезли новые два комплекта. В итоге нам выдали матрасы, подушки и одеяла — всё новое, сотрудники сами занесли и положили. В течение примерно сорока минут обсуждали, что и мужчинам нужно выдать бельё и что едет ещё один автобус со всем этим добром. Наконец где-то в 4 утра парней начали выпускать, чтобы они себе взяли матрасы. У них в камерах было очень жарко и душно. Только тогда друг меня увидел и узнал, чтоб меня тоже оставили.
 
Когда я ходила за шарфом, один из злобных сотрудников с ухмылкой спросил, пойду ли я снова на улицы кричать и сколько мне за это заплатили. Я показала ему свой живот (тоже с пирсингом) и сказала, что тут платила я и только за это. Другой мент сказал ему: «Да перестань, там правда много левых хватали».
До семи утра я крепко спала — а потом нас разбудили и забрали матрасы, подушки и даже разорванные фабричные пакеты, в которые это всё упаковали обратно. Добро нужно было возвращать туда, откуда привезли.
 
Глава 4. Суд

— В восемь утра была пересменка. Пришел полицейский восточной внешности и начал возмущённо орать: «Какого хрена вы их тут держите?!! Столько людей! Быстро всех собирайте, в суд везите!». В камерах на тот момент было 13 человек. Через полчаса нас открыли, отдали описанные вещи, выдали под расписку завтрак: поллитра воды с газом и венскую булку «Золотого колоса». Это было первое и последнее питание, которое нам предоставили.
 
Спасибо друзьям за старания — мы не умерли от голода. За эти сутки я съела два сыра пластинками и нюхала булку, потому что я не ем их, а есть хотелось. Больше не съела, потому что всё отдала парням, когда ещё не знала, что останусь.
 
В суд нас везли с мигалками и сиреной. Загнали человек 50, привезённых из разных отделений, в небольшой зал, приставили четверых силовиков снаружи и ещё один был внутри — этот оказался неплохим, давал какие-то советы и адекватно отвечал. 
 
Первыми вызвали двух бойких девчонок лет двадцати по очереди, и каждой дали по 10 суток ареста. Всем было очень плохо, мужчины возмущались: что это за наказание для девочек. Я начала паниковать: было страшно, но у них была другая статья — «Сопротивление при задержании». Моя статья — 20.2 ч. 6.1 «Участие в несанкционированном собрании, <...> повлекшее создание помех функционированию объектов жизнеобеспечения, инфраструктуры, движению пешеходов и транспорта». 
 
В 11 утра я сидела в кабинете судьи. Она даже не посмотрела на меня, не посмотрела, когда я ей показывала чек о платеже в «Жестянке»; живот даже не стала показывать. Конечно, она меня выслушала, но вынесла «виновна по статье». 
И мне, и другу назначили штрафы по 10 тысяч рублей — это минимальное наказание по нашей статье. Назначили, несмотря на то, что и моя стипендия, и пенсия по инвалидности друга меньше назначенного штрафа. Кажется, есть какое-то несоответствие между деньгами, которое государство выдаёт нам и теми, что требует обратно.  
 
Глава 5. Ощущения

— Моё ощущение от всего этого — огромная палитра эмоций: слезы, страх, насмешка над системой, потом злость, гнев на систему, потом опустошение, и дальше все вперемешку. Произошедшее поставило меня максимально близко лицом к лицу к беззаконию, нарушениям прав человека, нарушению главного закона государства.
Могу смело сказать — это легализованный бандитизм. Это не правоохранительные органы, они не мои защитники. Меня сопровождали и обращались, как с преступником, а обвиняли всего лишь в административном нарушении. 
 
Теперь я с большим желанием пойду на следующий митинг. За свою свободу и за свои права. И неважно, как я отношусь к упомянутому блогеру — надеюсь только, что его организация поможет мне, и я благодарна за их деятельность. 
 
Все люди, которые считают себя далекими от политики, или нейтральными, или просто остаются дома, зная, что их улицы заняты силовиками и поэтому меняя свои планы под силовиков, — вы думаете, вас не возьмут? Смотрите: меня взяли, и вашим близким достанется тоже. И домой скоро придут. 

Как и большинству опыта в своей жизни, я благодарна тому, что случилось. Теперь буду трезвее смотреть на происходящее, а ещё — теперь я больше знаю изнутри.