Священник в условиях СВО: кто он?
Алексей Овчинников: «Вы знаете, оба моих деда и моей супруги участвовали в Великой Отечественной войне, и я помню, они рассказывали, что в окопах крестились все, даже комиссары…»
Многие священники Русской Православной Церкви находятся в зоне проведения СВО, в том числе в боевых частях, и, несмотря на отсутствие у них в рамках СВО официального статуса, разделяют со своей паствой все тяготы, риски и угрозы, в том числе самой угрозу самой жизни.
Чтобы иметь хоть какие-то правовые основания присутствия священнослужителя в зоне боевых действий в воинских частях, их, в лучшем случае, оформляют как гражданский обслуживающий персонал — кого поваром, кого плотником, а кто-то числится санитаром.
Накануне в Ростове в ходе ХХVII Дмитриевских чтений, которые в этом году носят наименование «Глобальные вызовы современности и духовный выбор человека», в Доме офицеров под началом протоиерея Валерия Волощука – руководителя отдела по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными органами Ростовской-на-Дону епархии прошел круглый стол «Взаимодействие Русской Православной церкви с Вооруженными силами России».
О вопросах и проблемах, связанных с участием священников в СВО, их статусом и подготовкой, RO.TODAY рассказал доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой теории и истории государства и права Южного федерального университета и руководитель магистерской программы «Государственно-конфессиональные отношения» Донской духовной семинарии Алексей Овчинников.
— Алексей Игоревич, о чем шла речь на заседании Дмитриевских чтений с участием военкома Ростовской области?
— В своем выступлении на Дмитриевских чтениях военком Ростовской области Игорь Егоров заявил, что сейчас как никогда нужна поддержка всего общества, в том числе Церкви, и мобилизованным гражданам, и членам их семей, потому что в трудные времена, в сложных обстоятельствах особенно значима духовная поддержка, а Русская Православная Церковь всегда оказывала помощь нуждающимся в ней. Военком Егоров также считает, что особенно важно проявить внимание к членам семей как отправившихся на передовую, так и павших воинов особенно. Потому что боль их утраты требует врачевания и повышенного внимания, неравнодушия и небезразличия от всего общества, в первую очередь, от Церкви. Военком обратил внимание на необходимость работы с призывной молодежью, уточнив при этом, что в зону СВО никто их отправлять не будет. Он также поблагодарил духовенство за поддержку, причем не только тех, кто непосредственно контактирует с воинскими частями и подразделениями, но и обычных священнослужителей, которые на своих приходах уделяют особое внимание семьям участников СВО.
— Мы знаем, что священники присутствуют и в самой зоне специальной операции. Расскажите о них и проблемах, которые есть в этой важной работе.
— Не обязательно быть специалистом в области государственно-конфессиональных отношений, чтобы понимать: присутствие духовенства в зоне боевых действий является крайне важным для мотивации бойцов, для их воинского духа, так как в условиях постоянного смертельного риска и опасности для своей жизни требуется самопожертвование, которое возможно лишь ради высших смыслов бытия, духовных ценностей и принципов. Требуется особое понимание, обоснование подвига и самопожертвования, образ которого дан нам в сыне Божьем — Иисусе Христе. И следуя за которым, христианин готов совершить свой подвиг «за други своя».
Продолжая о круглом столе. На нем, кроме того, обсуждались вопросы, связанные с институтом военных капелланов. Специальная военная операция показала, что необходима, и как можно скорее, дальнейшая юридическая проработка обеспечения права каждого верующего военнослужащего исповедовать свою религию, иметь возможность исповедаться и принять Святое Причастие перед боем. Это его, во-первых, естественное право, во-вторых, и конституционное право. Поэтому я убежден, что каждая воинская часть, каждое подразделение должно предоставить механизмы реализации такого права, осуществить духовную поддержку и окормление священнослужителем. С этой целью очень важна разработка правового института капелланов. Хотя лучше нам называть их военными духовниками, поскольку капеллан — заимствованное слово, а есть старинное русское — духовник.
Кстати, та же СВО показала, что наличие духовников в казачьих подразделениях, в частности, бригаде «Дон», подтверждает, что присутствие священника, христианской символики, проповедей, совместной молитвы перед боем значительно повышает боеспособность и эффективность этих подразделений, обеспечивает их сплоченность, выдержку, взаимопомощь и боевой дух, снижает потери живой силы.
— Можно ли сказать, что наличие на фронте духовников – это некая характерная черта именно казачьих соединений, а в остальных в зоне СВО нет? А если есть, то это единичные случаи, и священники попадают туда самостоятельно?
— Да, к сожалению. Но разными способами, разными путями священники, следуя своей внутренней убежденности и мотивации, желая помочь воинам, рискующим жизнью и идущим, возможно, на смерть, сами, рискуя, оказываются на передовой. И случается, погибают вместе с воинами, при этом, я хочу это подчеркнуть, не имея статуса военнослужащего или добровольца. И соответственно, будучи ранеными, не могут рассчитывать на выплаты, а погибнув, оставляют свои семьи без материальной поддержки государства. Поэтому на поддержку семей погибших священников сегодня в телеграмм-каналах собираются пожертвования. Вот такая на сегодня реальность!
Еще раз повторю — требуется юридическая проработка данного вопроса, приравнивание военных духовников, отправившихся в зону боевых действий по благословлению правящего архиерея, к добровольцам, а еще лучше — закрепление за каждым воинским подразделением военного духовника не как гражданского персонала, а с соответствующим статусом и правами военнослужащего. Хочу отметить, что речь не только о православной Церкви. Если большинство бойцов подразделения исповедуют ислам, то у них должны быть духовники от исламских общин.
— Каков, по вашему, должен быть статус военного священника?
— Я думаю, как и обычный военнослужащий, он должен заключить контракт, он несет свою службу вместе с бойцами, ведь если он будет не разделять тяготы, то не найдет общего с ними языка. И его деятельность регулируется как церковными каноническими нормами, так и воинским уставом и приказами министерства обороны. Так делается во многих армиях мира — Израиля, США, Канады, Франции, Германии и т.д. И необходимо обратить внимание на подчинение военного духовника подразделения помощникам командующих военных округов по работе с верующими военнослужащими, которые тоже должны быть лицами в священном сане. Те, в свою очередь, подчинялись бы помощнику министра обороны РФ по работе с верующими, который тоже является духовным лицом.
— Как быть с таким понятием, как отделение церкви от государства?
— Хочу обратить внимание, что светскость не означает атеистичность государства. Светскость означает, что в управлении государством духовенство напрямую участия не принимает. У них нет полномочий в сфере государственной власти. Опять же не стоит забывать, что Церковь — это не только священнослужители, а в первую очередь это верующие миряне, которых в тысячи раз больше, чем священнослужителей. Перепись населения показывает, что более 70% российских граждан идентифицируют себя с РПЦ. В России почти вся символика, традиционные ценности и архетипы носят православные смыслы. Кстати, представители православия, ислама и иудаизма являются представителями авраамических религий, у них общие пророки и заповеди Декалога Моисея. Они все согласны с традиционными ценностями. Поэтому невозможно говорить о Российском государстве как религиозно нейтральном или безразличном к религии.
— Как обстоят дела с подготовкой военных священников в Донской духовной семинарии, которую вы представляете?
— У нас в стадии разработки пока рабочий учебный план по подготовке военного духовенства, где предусмотрены специфические дисциплины, направленные на формирование определенных компетенций. Большая роль отводится таким специальным дисциплинам, как военная психология, оказание первой медицинской помощи, вплоть до умения военных духовников ориентироваться в обстановке боя и уметь избежать поражения различными боеприпасами. При этом, конечно, ни о каком умении обращаться с оружием и стрелковой подготовке речи не идет. Священнику нельзя брать в руки оружие.
— Когда начнутся занятия?
— Планируем, что это будет с нового учебного года. Хотя у нас ежегодно проходит набор на магистерскую программу государственно-конфессиональных отношений, руководителем которой я являюсь, и на этом курсе уже введены некоторые дисциплины, если можно так выразиться, с учетом сложившейся геополитической ситуации. Введены некоторые темы, некоторые преподаваемые дисциплины, связанные с проблематикой военного духовенства.
— Есть ли среди них священнослужители, уже готовые поехать в зону СВО?
— Желающих отправиться в зону СВО священников много, поскольку это особая категория людей, готовых к самопожертвованию. Но все-таки в первую очередь должна осуществиться юридическая проработка этого вопроса, как мы уже говорили. Точно так же как были рассмотрены, причем весьма оперативно, нормативные акты по части статуса добровольцев и мобилизованных. По аналогии необходим законопроект, который был бы направлен на легализацию статуса военных духовников. Хочу отметить, что средний возраст священнослужителей — от 40 до 60 лет, и многие из них в своей жизни успели пройти службу в Советской армии или военную подготовку в вузах. И они, при условии прохождения соответствующей подготовки, сейчас могли бы отправиться в воинские части уже в ближайшее время. Духовно окормлять и поддерживать наших воинов.
Хочу еще сказать, что мы сейчас с коллегами-юристами, переживающими за сложившуюся ситуацию с духовной поддержкой наших военнослужащих, готовим научную монографию, посвященную юридической институциализации военных духовников. Кстати, в связи с обсуждением в обществе плюсов и минусов возвращения к двухлетней службе в армии хотел отметить, что исторический опыт и современные исследования показывают, что наличие в воинской части часовни или храма, священника и духовника, в разы снижает уровень конфликтогенности и неуставных взаимоотношений между военнослужащими.
6 ноября стало известно, что в зоне боевых действия «при исполнении пастырьских обязанностей» погиб настоятель патриаршего подворья при штабе РВСН, советник председателя синодального отдела Московского патриархата по взаимодействию с Вооружёнными силами и правоохранительными учреждениями, протоиерей Михаил Васильев. Патриарх Московский и всея Руси Кирилл выразил соболезнования в связи с его гибелью.
Также митрополит Ростовский и Новочеркасский Меркурий в интервью «КП-на-Дону» заявил, что «в окопах нет неверующих», а главной задачей священнослужителей назвал «оказание помощи всем нуждающимся».
«Священник должен сделать так, чтобы военный и гражданский человек всегда чувствовал в себе человеческое достоинство», — заявил Меркурий, добавив, что церковь «не кричит на каждом перекрестке о помощи, которую оказывает».
Справочно: В США на одну тысячу военнослужащих приходится один священнослужитель, при этом ему присваивается офицерское звание.
